Читать онлайн книгу "Plus Ultra!"

Plus Ultra!
Руслан Исаев


"Плюс Ультра!" ("Еще выше!") та самая книга, о которой еще 500 лет назад написал Мишель Нострадамус в 69 катрене 6-й Центурии, книга, с которой Чайрен (Chiren) впервые откроется миру: "после "Plus Ultra!" его любят, страшатся, опасаются". А чтобы у читателей не было сомнения в том, что это тот самый Чайрен, Нострадамус через первые буквы названия книги на французском языке – "P" и "U" передает первые буквы его псевдонима на русском – "Р" и "И". Можете сами взглянуть на обложку. Ведь не случайно Мавляна Руми сказал: "Поэты – следующие после Пророков!". Эта книга – всего лишь появление Чайрена на сцене мирового театра, в котором "мы все актеры"…





Руслан Исаев

Plus Ultra!





Из мединского цикла





Великий Путь


Взял и влюбился! Что за чушь-

Влюбиться в тридцать семь!

Седеющий почтенный муж.

Поди, сдурел совсем!



А он в душе зелёно-юн,

И в венах – не тосол.

Он чтил тибетское Яб-Юм.

И знал, что жизнь есть боль.



А боль бывает и сладка.

Он принял эту боль.

И унесла его река

По имени Любовь…



Она… Да как Её зовут?

Он даже и не знал.

Он просто шёл – Великий Путь

Любви его призвал…




Фламенко


Тонкая, жаркая, страстная.

Креолка. Фламенко. Испания.

В общем, девчонка классная,

Предел мечтаний…

Только, как два океана

Соседствуют, не смешиваясь,-

Сама по себе, окаянная.

Да ну тебя к лешему!

Думаешь, буду стучаться

В двери запертые,

Или выпрашивать счастье,

Как нищий на паперти?

Там, в трансцендентных чертогах

Духовной Вселенной

На письменном столике Бога

Наше стихотворение.

Хореем оно, или ямбом?

А может, верлибром?

И невдомёк. Каррамба!

Не сокол я, а колибри!

А рёбра трещат,

Как вспомню

Глаза твои жгучие.

Помоев ушат.

Было…Хватит, научен.

Звонить буду из автомата –

Определитель.

Буду ругаться матом.

Определяйте!

А больно, всё-таки больно!

Сердце морзянкой строчит,

Любовью неразделённой

Так поделиться хочет…

А ну его, сердце, в баню!-

Тот ещё шизофреник.

Я – о Кавказской Албании,

А оно норовит – по фене.

Вот обожрусь ментола.-

Заледенеет!

Тринитротолуола…

– Нет! Нет! Не-ет!..

Тонкая.

Жаркая.

Страстная.

Испания.

Мечтания…

Хватит!!!

Гипотенуза и катет…

Катятся…

Катятся…

Катятся…

Свататься?!




Буря в стакане


Мне не стреножить эту кобылицу!

Я рядом с ней по рейтингу- лошак:

Не отведу в кафушку шамать пиццу,

И езжу не на «вольвах» и «поршах».



Я млею, глядя на девчонку эту,

В глазах которой сонмы чертенят

Галактики, квазары и кометы

Меня в свои пространствища манят.



Я прихожу, как будто бы по делу,

Бумаги извлекаю делово:

Мол, мне отксерить, – а мороз по телу,

Мол, надо срочно «шлёпнуть» кой-чего…



Какое там! В «шлепках» ли, право, дело?

И мало ль ксероксов гудит вокруг?

Жаль, не могу, как Николай Гастелло

Тараном завоёвывать подруг.



Вот и хожу, как участковый, с папкой.

В стакане бурю – ворохом бумаг.

И не прийти не в силах…Но, как сладко

Скрывать, что от неё я без ума!




Опоздание


А сердце плакало: – Мадии-и-на!

И сон не шёл.

Переселиться бы в Медину!

Но поезд тот ушёл.



А шёлк волос иссиня – чёрных!

Глаза – фонтаны тёмных брызг!

Эх, чёрт меня когда-то дёрнул

Влюбиться вдрызг!



И вот – похмелье. Как ужасно!-

Ты не одна.

А я считал: давно всё ясно –

Моя. Жена.



Испепелённый зряшным чувством

Прощаюсь с той,

Кого отмеченные грустью

Зовут Мечтой…




Из цикла «Поэт»





Поэты


(А.Блоку)

Поэты хуже своих стихов.

Об этой истине не забывайте.

Побольше вашего у нас грехов,

Но грязью нас не поливайте!



Мы разберёмся с собою сами,

Самоконтроль – у нас в цене.

Как говорят, и «мы с усами»,

Обильно увлажнёнными в вине.



Да и в любви поэты «доки»,

И ненасытны, – прямо страх!

Как бронтозавры и диплодоки

В доисторических лесах.



Но, только, есть одно большое «но»,

Что перевесит аргументов тыщи:

Мы пьём благословенное вино

Лишь потому, что Истину в нём ищем!



И о любви скажу особо:

Не привлекает нас разврат,

А просто-напросто поэт способен

Любовью жить, творить и умирать.



Нас жизнь пьянит похлеще пьянки,

А женщины в нас будят лишь мечту,

И всё равно, – испанки, лесбиянки,-

Нам никогда не встретить Ту.



И весь свой век, до финишной черты,

Мы ищем Истину по тысячам стаканов,

Мы всюду ищем Даму из мечты,

Воюем против мельниц-великанов.



Но вы не смейтесь! Может, и наивны,

Никчёмны в денежных делах поэты.

Но мы растём душою непрерывно,

И остаёмся, по Христу, «как дети»…




Дхьяна (Фазиру)


Соринки ищешь ты в чужом глазу,

В своём бревна не замечая.

Кто ты такой: Расул, или Фазу?

Или гигант с верховий Улучая?



Издал ты книжицу, как помнится, одну.

Похвальная, признаться, плодовитость.

Читающий склоняется ко сну,-

Теперь ты – в медицине знаменитость.



Теперь ты вправе поучать других,

Трибуны дробью виршей потрясая.

Поэзия твоя – от сих до сих,

Хотя и мнишь себя посланцем Рая…



Опомнись. Остуди свой пыл:

Таких, как ты, под небом легионы.

Ты чашу сомы с нёба не испил,

Не ведаешь о тайне Ориона.



Скромнее будь и, зная свой шесток,

Не лезь судить, и не судимым будешь:

Приносит Свет всем страждущим Восток,

И в Дхьяне зреет провозвестье чуда…




Состоялся поэт


Состоялся Поэт…

В сотню лет

Происходит такое раз.

Изливается горний Свет

Чрез Поэтов на тёмных нас.



Состоялся Поэт.

Но нет,

Нелегка для Поэта дорога,

Ведь у Бога пророков много,

А поэты – «соперники» Бога,

Со-творящие пламенный Логос.

A propos… Пропасть

Не так широка между ими и Им:

Элоим

В каждом сердце

Воплощён

В презренную плоть…



Состоялся Поэт,

И Творец

Сам Себя в его теле распял.

Склоним головы: скоро Смерть

Вознесёт его на пьедестал…




Собратьям по цеху от Игоря Северянина


Поэзопроза,

Прозопоэзия –

Пыланье розы

И взрыв гортензии.

Вы не в претензии.

Что я талантлив?

А что ж тогда

Всё время «анти»?

Да, я Поэт.

Поэт от Бога.

Прошу вас только –

Не судите строго.

Ведь мир широк,

Тропинок много,-

Найдётся каждому из вас

Дорога.

Мне дорога

Простая дружба,

И почитанья вашего

Не нужно.

Стихи пишите.

Пишите классно.

Но не взыщите,

Что стал я асом.

Царю – царёво,

Ослам – ослиное.

Пишу я клёво.

А ваши мины

Оставьте зеркалу,-

Оно всё выдержит.

По вашим меркам

Вы, ведь, и пишите.

Не надо пыжиться,-

Не дай, Бог, лопнете,

Али загрыжитесь,

Стремясь стать модными.

Засим прощаюсь.

С большим приветом

Юнцам прыщавым

От Сверхпоэта!




Эпитафия


(Сергею Есенину)

А потом, невыспавшийся, бледный,

Он глядел в неведомую синь.

А его оплакивала Бездна

Капельками утренней росы…



И трава, печально колыхаясь,

Шелестела: – Вот и ты уйдёшь…

Мир молчал, размеренно вращаясь,

Вены вскрыл холодный финский нож.



И, упав на дрогнувшую землю,

Он шепнул: – Была когда-то жизнь…

Жизнь текла, окрасив алым стебли,

Никому не надобная жизнь…




Семя


Причина творчества –

Избыток семени.

Избыток семени –

У С.Есенина,

Разгул отцовского –

У Маяковского,

И очень много

У А.С. Блока.




Из цикла «Стезя»





Стезя


Когда-то, может быть, и я

Смогу познать все тайны Бытия.

И Тьмы всевластье ослабеет вдруг.

И жизнь наполнится Добром и Светом.

И я смогу сказать любому: – «Друг!»,

Не покривив душой при этом.



И, сидя у туристского костра,

В кругу людей полузнакомых,

Я улыбнусь сопутнице: – «Сестра!»,

Презрев «субординации» законы.



И звонко рассмеюсь, увидев брови,

Ползущие недоумённо вверх,

Когда спрошу сердечно – «Как здоровье,

Как жизнь, о незнакомый человек?»



А жизнь – сверкая, как брильянт огранкой,

Наполняясь дружелюбия теплом,

Вдруг станет и насыщенной и яркой,

Как радугой залитый небосклон.



И станет ясным

Предназначенье бытия:

Ведь жизнь прекрасна,

Когда и ты, и я



Любви исполнены

Ко всем и вся.

Вот это подлинно

Достойная стезя!



Стезя служения

Космической Любви,

Со дня рождения

До сумрака зари.



Чтоб вольной птицей,

Уверенно и неспеша,

Росла царица –

Бессмертная душа!




Дао и дамы


Кто-то лечит магнетизмом,

Кто-то «режется» в «козла»,

Ну а мне по даосизму

Мама книжку привезла.



– Что такое это – Дао?

Как и с чем его едят?

Вопрошают меня дамы,

И с надеждою глядят:



Я, мол, запросто отвечу,

Разжую, как «дважды два»,

Словно я мозгаст, как вече,

Дом Советов – голова.



Я бубню своим подругам:

– Дао – это Абсолют.

А они (какая мука!),-

Водку шведскую нальют.



– Дао – это Воля Бога,

Ненаписанный Закон…-

Дамы тут же в синагогу

Тащут, чуть ли не силком.



– Дао – это что-то вроде

Незапачканной воды…-

Если жаркая погода,-

Сразу тянут на пруды.



– Дао – это круг Творенья,

К Господу Великий Путь…-

Мне сливовое варенье,

И блинов круги несут…



И, устав душой и телом,

Я сказал (возьму патент!):

– Знаете, такое дело,-

Дао – это импотент!



И с тех пор меня подруги

Матерят и так и сяк.

Интерес к Святому Кругу

Почему-то вдруг иссяк.



Я один – какая радость!

Дао – это красота

Струй лучистых водопада

Или миссии Христа.



Дао – это путь к свободе

От мещанской суеты.

Дао кружит хороводы

Звёзд и пестует цветы.



Наполняет мир покоем,

Кормит всех, Отец и Мать.

Я – не знаю, – что такое,

Но стремлюсь Его познать.




Семинар по ушу (Гасану Магомедрасулову)


Взрослые сильные дяди

Плавно «катают шары».

В шёлковых чёрных нарядах

На склоне пологой горы.



Окна палат занавешены,

И шторы дрожат иногда.

За ними ахают женщины:

– Вот это мужчины! Да…



И одинокие мамы

Грустнеют при виде мужчин.

Не знают, что делать с глазами,

И плачут без всяких причин.



Которой из них сынишка

Уставился на бойцов?

И дразнит их, шалунишка

С луноподобным лицом.



Скучно, наверно, мальчишке.

И на хрен ему семинар?

Ему бы накакать в штанишки,

Надув меж ногами шар.



А взрослые сильные дяди

Всё так же «катают шары».

И им ничего не надо,-

Наверно, они мудры…




Йога


Я думаю о жизни и о смерти.

А также ни о том, ни о другом.

Хотите – верьте, или же – не верьте.

Хотите – посчитайте дураком.



Я думаю о прошлом и не-прошлом.

О том, что было и чему не быть.

А также о возвышенном и пошлом.

А также – «пить или не пить?»



Я размышляю…Для чего я создан?

И думаю: куда потом уйду?

Моя душа, ты воспаришь ли к звёздам?

А тело – превратишься ли в бурду?



Я думаю, – и сразу мир полярен,

Он состоит из зла и из не-зла.

Ах, ум мой, до чего же ты коварен –

Из мухи норовишь слепить… козла!



И выход лишь один – спасенье Йогой,

Как миллионам мудрых до меня,

Что означает – поклоненье Богу,

Возможность необъятное объять…




Китай (Мастеру Ши Мину)


Мне не жить без Китая.

Я таю, я таю.

И годы считаю:

Вот ещё целых три…

И ложусь, о поездке мечтая:

Где же баксов достать тыщи три?

И не в силах помочь моя Лира,

И пока далека Роза Мира,

И не сыпется манна с небес.

А какой-то назойливый бес

Шепелявит: подохнешь без

Мецената!

А соната,

Эта самая, Лунная,

Фортепианит

Руками Эмиля Гиллельса

В моей босяцкой душе.

А ведь скоро четыре десятка уже…

А поэты всегда небогаты.

А какие то жирные гады

На собачек – тысячи тысяч!

А душа, непослушная, плачет,-

Не отшлёпать, не высечь.

Где ты, мой великий Учитель?!

Эй, вы, ротозеи! Молчите!

Я сейчас говорю с Небесами,

Не с вами!

– «Просите, и будет дано вам!».

– Аминь!




Смысл бытия


Когда-нибудь я всё пойму

Когда-нибудь я стану умным.

Когда-нибудь я из любви к Нему

Свои стихи отправлю в урну.



Что толку в них? Им грош цена.

В них жизни нет, и не трепещет Вечность.

Не опьяняют, как бокал вина,

Не пробуждают в душах человечность.



О, мой Господь! Позволь мне полюбить,

Чтоб жить Любовью этой необъятной.

Позволь жить так, чтоб слово «быть»

Лишь значило – Тебя любить, Тебе служить,

К Твоим стопам склоняясь ненаглядным!..




Жизнь


Мне не хочется жить…

Почему это так? –

Молодой, безбородый, безусый.

Может, лучше запить?

Может, лучше в кабак?

Но ведь так поступают лишь трусы.



Да, вино иногда – как живая вода.

И тогда каждый – друг, каждый – брат.

Только часто веселье сменяет беда,

А бедой я излишне богат.



Если бедность беда, – я богатый вдвойне,

Но богатством удвоенных бед.

Лучше б сгинуть, пропасть на афганской войне,

Чем гроши попрошать на обед!



Что же делать? Вонзить в себя жало меча?-

Это верное средство от бед.

И уйти в Никуда. Позабыв сгоряча:

Пустоты у Природы нет.



Остаётся терпеть, закаляя свой дух

Как клинок, – то огонь, то вода.

Ведь небитых за битого – двух,

Ведь и нищим фартит иногда.



Ведь на то и дана нам жизнь,

Чтоб росли мы от смерти к смерти.

Кто-то кубарем катится вниз,

Кто-то словно цыплёнок на вертеле.



Кто-то солнцелюбивым ростком

Поднимается к Духу, к Свету.

Плачет колокол по ком?

Это знают одни лишь Поэты…




Судьба


Ах, судьба ты моя недопитая!

Не судьба, а одно мордобитие.

Я остался, видать, в дураках.



А игра начиналась так клёво,

Всё так красочно, ярко и ново,

И витала душа в облаках…



Время тикало днями рожденья,

Расцветали года сиренью,

Увядая в положенный срок.



Осыпались алмазной пылью

За спиной распростёртые крылья

Серебристой росой на висок.



И тускнели с годами рассветы,

Становились бесцветней поэты,

И друзья становились старей.



И, кружась в невесомом просторе,

Предрекали планеты горе.

А солёные ветры с морей



Всё манили, манили куда-то,

Где всё также ярки закаты,

Где не чахнут от смрада крыла.



И однажды весной далёкой,

Словно резкий орлиный клёкот,

Словно разум пронзила стрела,-



Я очнулся от тягостной дрёмы,

И иные узрел окоёмы,

И иное постиг Всегда.



Осязая дыхание Неба,

Осознал: предыдущее – небыль,

Никчемушная ерунда.



Настоящая жизнь – веселье,

Когда счастлив без градусов зелья,

И улыбка – от уха до уха.



Настоящая жизнь – Любовь,

Без скандалов и лишних слов,

В беспрестанном трепете сердца.



Я – люблю. Это значит: тебя

Не хулю, а пою, Судьба!




Бхагават-Гита (Шриле Прабхупаде)


Вначале было Слово… На санскрите.

И сохранила Индия тот звук,

В священной Песне Бога – Гите.

Она наш самый близкий друг.



Она несёт нам знание о Боге,

И как без страха встретить смерть.

«Песнь Господа» поётся в синагоге,

Её вещают церковь и мечеть…



Когда душа истерзана бедою,

И жизнь – мрачнее предрассветной мглы,

Дорога выбранная кажется не тою,

И всюду ищешь пятые углы,-



Остановись! Раскрой святую Книгу,

Смятенный ум в прочтенье погрузи,-

О, чудо! – Зло ослабит иго

И словно розы расцветут в грязи…




Из цикла «Апостол»





Любовь


Я отлюбил своё, и отгулял.

Уж седина в причёске серебрится.

С тобой, Судьба, в расчёте – «по нулям»,

Но отчего-то по ночам не спится.



Тревожит что-то, не даёт уснуть.

Стесняет грудь и побуждает к вздохам.

Что не в порядке? – Недопройден Путь?

Что не в «ажуре»? Что, конкретно, плохо?



И непонятно, – вроде, всё как надо:

Семья, работа, двухэтажный дом,-

Все атрибуты городского ада,

Но задыхаюсь рыбой подо льдом.



И ждёт душа спасения, – торнадо

Безумных чувств, любви водоворот

Сметёт покой и, свежесть и прохладу

С собою, долгожданный, принесёт.



Ведь жизнь красна одною лишь любовью.

А без любви – что лодка без весла.

Бессмысленна, горька, как слёзы вдовьи,

Бесплодна, как на полюсе весна.



И я шепчу бессонными ночами:

– Любовь, приди, я без тебя умру!

А ночь глядит бездонными очами,

И молча покидает поутру…



Я не прошу, Судьба, богатства и почёта.

И славы мне не надо, и наград.

Пусть только рядом бьётся сердце чьё-то

Любя, и в унисон, и невпопад.




Желанный яд


Я хочу целовать твои ручки,

И носить тебя на руках.

Подарить тебе горные кручи,

Затерявшиеся в облаках.



Я хочу, чтобы синие дали

У твоих расстилались ног.

Чтобы карих очей миндаль

Созерцать мне позволил Бог.



Чтобы ты улыбалась рядом,

А не только в мечтах и снах.

Чтобы в свадебном горском наряде

Подарил тебя мне Аллах.



Я хочу… – Только ты не захочешь

Променять городской комфорт

На безмолвие горной ночи,

На хинкал – пресловутый торт.



Если это тебе не нужно,

Всё равно ты мне очень нужна.

Пусть не можешь ты быть послушной,

Пусть не муж я, и ты не жена.



Я мечтаю с тобою встречаться,

Там, где вдаль убегает волна,

Где составы вдоль пляжа мчатся,

Чтобы нам улыбалась Луна.



Чтобы мрак и прохладу ночи

Согревал твой мерцающий взгляд.

Я хочу тебя – очень, очень!

О Любовь! Принимаю твой яд!




Апостол


Сапожник без сапог –

Как часто!

Любви апостол – одинок!

Устал я… Баста!



Пойду, напившись, на Бродвей.

На наш, на местный.

Куплю на тысячу рублей

«Невесту».



И будет свадьба до утра,

Без перерыва.

История сия стара,

Ведь жизнь тосклива



Без истощения всех сил

Для возрожденья…

Я эту чашу не испил

До отвращенья.



А значит, буду я любить,

Пока есть силы

До дна бездонное испить,

До сна в могиле…



На камне можно написать:

«Погиб на фронте»,

И эпитафию подстать.

Любовь – не троньте!




Кто знает?


Кто знает, отчего мы умираем?

Быть может, от несбывшейся любви?

И мы, об этом не подозревая,

Стареем, и вздыхаем: «се ля ви»…



Кто знает, отчего мы умираем?

Кто знает, для чего дана любовь?

Как звёзды, в одиночестве сгораем,

Не исчерпав запаса нежных слов…



Кто знает, отчего мы умираем?

Кто знает, для чего нам умирать?

Как день и ночь уходят, возвращаясь,

Я вновь приду, чтоб вновь Тебя искать…

Где ты?

Тикают тихо часы…А за окном темно.

Бредёт одиноко мужчина…

Где ты, моя любовь?..




Из цикла «Тоска»





Тоска


Глория Тоска –

В обносках.

В глазах тоска,

И грудь плоска.

Две папироски

В коробке плоской.

Паёк матросский.

И день-деньской –

Режим морской.

Вдвоём с тоскою-

Тяжко…




ICQ


Мне хочется слышать голос,

И видеть твою улыбку.

Но нас разделяет пропасть

И страх совершить ошибку.



А пропасть длиной в четверть века

И глубиной в невозможность.

И между нами – парсеки,

Над нами – Судьбы непреложность.



И только сигналы «ай си кю»

Сближают со скоростью света.

Это застывшие крики

Несчастного сердца поэта…




Боль


Ничего не вернуть…

Лучше просто забыть.

Можно только любить,

Не боясь наказанья.



Всё иное есть боль,

Впрочем, как и любовь.

Но любовь –

Это боль созиданья…




Горизонтальная тоска (А. Вознесенскому)


Красоточки – кокоточки,

В прикидах – словно фоточки!

Глазастые, как форточки,

И души широки.



Юбчонки ноль – аршинные,

Причёски петушиные,

Движения пружинные,

Глаза полны тоски.



Глаза полны такой

Горизонтальною тоской!



А мир уже так стар,

И перпендикуляр

Встречается, как дар,

Недопустимо редко.



И девочки – конфеточки,

Блудливые нимфеточки,

Сексовые поэточки

На бизнес сели крепко.



Ах, как же глубока

Горизонтальная тоска!




Расстояния


От времён изобилия

До времён воздержания –

Чёрной скорби река.



Жизнь – отнюдь не идиллия,

Жизнь – всего лишь дрожание

Рокового «ствола» у виска.



Жизни путь – расстояние

Не длинней толщины волоска…




Смерть учителя


Дни и ночи летят, мельтеша, как шальной стробоскоп…

И меняемся мы с течением лет.

А Земля, как и раньше, бежит на восток.

Но седеют виски, и зимы уже слышен привет.



А когда-то, в стране безмятежных ребяческих снов,

Мы за двойки грозились ему отомстить.

Благо, жили мы рядом, в утробах соседних домов.

Благо, слов нецензурных хватало его окрестить.



А сегодня, увидев цветами усыпанный гроб,

И в который уж раз обожжённый приливом стыда,

Я заплакал…Впервые был плач не игрой,-

В той игре был финал веселее всегда.



Мой учитель молчит. Укоризной немой

Веет от складок горько поджатого рта.

И сегодняшний день, день не ваш и не мой,

День, в который сжигает Судьба паспорта,



Не закончен. И скорбь не успела остыть.

Жаркий пепел ещё обжигает нам грудь.

И не хочется есть, и не хочется горькую пить.

Посидим, помолчим, и в последний отправимся путь…




Из цикла «Mine herz»





Mine herz


Моя! – до потери пульса:

Ты проходишь – а я дрожу.

Может, пахну похлеще скунса,

Или то, что пешком хожу,-



Что твоей нелюбви причина?

Не выходит «клинья подбить»…

Не хватает высокого чина,

Или «трубки» с тарифом «Лю Би»?



А любить – это, знаешь, так сладко,

Да и чёрт с тем, что не взаимно!

Растворяешься без остатка,

Повторяя заветное Имя…



А потом – незваные слёзы,

Или, просто, смазка для век?

А потом – без ответов вопросы,

И, ба-бах! Без вопроса ответ…



Я всё знаю, родная, не глупый.

Потому-то и не прихожу.

Но забыть не могу. Это трупы

Не умеют тужить…Ворожу.



Вора! Вора! Украсть твоё сердце!

Вора жду! Чтоб помог всё решить.

Жду напрасно… Но стуки Mine herzа

Это клятва – до смерти любить!..




Неразрешимая задача


Я хотел бы Её увидеть…

Но никак не фартит – не встречаю.

А в уме мельтешат эпитеты

С окончаниями на «-ая».



А я не согласен с теорией.

С тою самою – вероятностей.

Впрочем, это другая история,

И замнём эту тему – для ясности…



Почему, если два пешехода

Вышли, верю, – навстречу друг другу,

Не встречаются по полгода,

Хоть и ходят в одной округе?!



Я сужаю круги – до точки.

Я спрямляю углы – до линии.

Я давно исщипал лепесточки

Всех мастей – от мака до лилии.



И, скорее всего, – не любит!

Спать ложится – другого помня.

Не собрать мне твой кубик, Рубик!

Не найти в уравнении корня…




Неразрешимая задача


На рассвете поет соловей…

Задержавшись у входа в сабвэй,

Затаивши дыхание, жду…

И шепчу: «хав ду ю ду?..»



Всё о Ней, всё о Ней

Ты поёшь по утрам, соловей!

Моя Хавва, моя пава,

Моя солнечная, Аве!



Как Ты там без меня?

Может ли Солнце без дня?

Может ли ночь без тьмы?

Как же не вместе мы?!



Мою грусть своей песней развей

Лекарь мой и палач – соловей!

Почему постоянно – о Ней?!

Ведь не время для сбора камней,



Время только разбрасывать их…

Воздыхатель лишь я – не жених.

Я прошу – ну не будем о Ней!

Позабудем Её, соловей!



На рассвете поёт соловей…

Сушит душу мою суховей…




Кто?


Жить без любви не может никто.

Даже известный всем дед Пихто.

Даже актёр Жан Поль Бельмондо.

Даже таинственный Х. в пальто…



Я не в пальто, и манто не имею.

Но, как увижу Её – немею…

Я б Третьяковскую галерею

Ей бы купил, будь я евреем.



Я бы украл все компьютеры НАСА,

Я бы не ел тридцать лет хлеб и мясо,

Я б на руках взошёл на Кайласу,

Сдал бы в Фонд мира свой пай на Парнасе…



Чтобы Она меня полюбила

Я б отлупил Клинтона Билла,

Я бы фокстрот станцевал с гориллой,

И согласился бы шило – на мыло.



Плюнул бы в душу и Джорджу, и Бушу,

Поцеловал бы в округлости Хрюшу,

Под корень срубил Беловежскую пущу,

И даже поклялся б любить свою тёщу1



Ну кто мне подскажет, как быть?!




Из цикла «Marina»





До свиданья!


Ухожу в неизведанный мир,

Переполненный жаждой познанья.

Вопросительный знак – мой кумир.

Дорогая моя, до свиданья!



Я тебе не скажу – прощай!

Без тебя моя жизнь, как без света.

Не бродяга я, не упрощай!

Просто, дом мой – сама планета.



Так хотелось-бы всё повидать,

Всё познать, всем побыть, всё пощупать.

А настанет пора увядать,-

Что-ж, когда-то побуду и трупом.



А настанет пора, – я вернусь.

Я смогу, только верь, мне по силам

Переплавить вселенскую грусть

В радость встречи, как ты попросила!




Тетрадь


Я подарил цветы живые

Марине. Я её люблю.

Не из теплицы, полевые.

Она «сдала» их по рублю.



Я подарил стихов тетрадку,

Души измученной кусок.

Она, взглянувши для порядку,

Продолжила вязать носок.



Ну как тут быть? Плевки такие,

Пусть даже любишь, – не простить!

Я не уехал к дядьке в Киев,

Чтоб в огороде бузину растить.



Я лишь ушёл, ей не сказав ни слова,

И, плюнув на свою тоску,

Решил: не буду есть мясного,

Сменю постель на жёсткую доску.



И каждый раз, вернувшись из спортзала,

Беру перо, и ухожу в стихи.

Мне безразлично, что ты там сказала

Про то, что, мол, дела мои плохи.



Не беспокойся! Всё идёт, как надо.

Прошу тебя, не надо мне звонить!

Не ел ни разу с губ твоих помаду,-

Теперь и пряником меня не заманить!



Года идут… Уходят неудачи.

Приходят слава, гонорары и успех.

Я выстроил уже у моря дачу,

В моей квартире слышен детский смех.



Ничто уже не омрачает счастья.

Ты вышла замуж – что ещё желать?

И рву на крошечные части

Тобою возвращённую тетрадь…




Гитара


Я тоскливо бренчал на гитаре,

А гитара бренчала на мне.

Кто кого утешал? На пару

Мы рыдали, стенали, а звёзды в окне



Пригасив, в уваженье, пожары,

Бушевавшие в недрах своих,

Подпевали тихонько. Дрожали

Их лучи, обнимая двоих.



Обнимая меня и гитару,

Двух рыдающих, двух горемык.

Понимали они: мы – пара,

Наша песня – отчаянный крик.



Крик двух душ, одиноких и нежных,

Переполненных жаждой любви.

Звёздный дождь лил в окно белоснежный…

Я с гитарой в обнимку, а Вы?



Вы, моя госпожа и богиня,

Вы, причина моей тоски…

А богиня гуляла с другими,

А богиня на нас – плевки.



А богиня вертелась вихрем

На балах, среди мэнов лихих.

…Я с гитарой шептался тихо,

Декламируя ей стихи.



О любви, о далёких звёздах.

О росе на замшелых камнях.

Трепетал легкокрылый воздух,

Обнимая её и меня…



Ах, гитара, моя подруга!

Нам ведь так хорошо вдвоём.

Мы ведь любим, родная, друг друга,

Так давай о Любви споём!




Кричащее молчание


Кричащее молчание твоих поджатых губ.

Я ухожу в молчании, – ведь я тебе не люб.

Не о таком прощании мечтал я, уходя.



Сказать бы: – До свидания! До скорого свидания,

Желанного свидания, счастливого свидания! –

Вот это было – б, да!




Люблю и жду


Люблю и жду. Но не могу прийти,-

Мой каждый шаг приводит к униженьям.

И прошептать: – Любимая, прости!

Мне доведётся лишь в воображеньи.



И остаётся только лишь мечтать,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67248383) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения